Тотем. Проклятый - Страница 101

101

— Придется, как видно, из горла. — Открутив крышечку, он приложил бутылку к губам. Затем, заморгав, передал ее Симоне.

Она удивила его, взяв бутыль. Взглянула на этикетку, подняла бутылку ко рту и сделала мощный глоток. Хьюстон наблюдал за тем, как заходило адамово яблоко, когда Симона проглотила напиток. Затем она поставила бутылку между ними на пол.

— Правду, — потребовала она. — Вы все время тянете.

Пит изучал лицо женщины, говорить ему не очень-то хотелось. А затем, словно внезапно порвалась нервная струна, тянущая его назад, он сказал:

— Все дело в отце. Я не могу найти его могилу. — Слова повисли в воздухе.

Пит порылся в карманах пиджака, отыскал пачку сигарет, закурил.

Симона была совершенно сбита с толка.

— Но при чем же здесь…

— Мать мне всегда говорила, что он похоронен на военном кладбище возле вашего городка. — Несмотря на тесноту в груди, Пит заставил себя продолжить. — Так как я все равно приехал во Францию, то решил почтить его память. Но — черт возьми! — оказалось, нет ни малейшего намека на запись, что он был здесь похоронен. Я ничего не понимал. Затем я припомнил, что матери писал некий Пьер де Сен-Лоран, что он ухаживает за могилой отца. Я подумал, что поговорив с Сен-Лораном, я узнаю, где находится могила.

Женщина совершенно ничего не понимала.

— И это…? То есть вы верите в то, что ваша жена, сторож здания, вы и я пострадали только из-за того, что кто-то пытается вам помешать найти могилу отца?

— Нет. Таким образом это звучит полным идиотизмом.

— Тогда в чем же дело?

Хьюстон глубоко затянулся.

— Все не так просто. Всякий раз, когда меня посещает эта мысль, я ее стараюсь отмести. То есть я хочу сказать, что она настолько безумна, что если обнаружится, что это правда, то…

— Питер. — Ее глаза умоляюще смотрели на него. — Большего безумия, чем то, что уже произошло, быть не может. Расскажите, — попросила Симона. — Доверьтесь мне.

Хьюстон кивнул.

— Попробуйте понять. Я никогда не знал отца. Он был убит примерно в то самое время, когда я родился. Мать его восхваляла на все лады. Какой он был умный, красивый, как нас любил. Высок, силен, отлично разбирался в автомобилях и пел, как оперная звезда. Для нас он был святым. Но все то время, пока я подрастал, я видел отцов своих друзей и по-черному им завидовал. Я знал, что эти люди не так круты, как мой отец, но они были живыми, и я всем сердцем жаждал, чтобы один из них был моим. Я спрашивал мать, не собирается ли она снова выйти замуж. Она говорила: «Никогда не отыскать человека, который мог бы сравниться с твоим отцом». И так и не вышла. До смерти оставалась одинокой вдовой.

Он выдохнул клуб дыма. Симона подняла с пола бутылку и выпила. Лоб ее хмурился.

— Дети очень изобретательны, — продолжил Хьюстон. — Можно называть это фантазиями, ребяческой подозрительностью, основанной на неуверенности. А, может быть, следует назвать это надежной. — Он покачал головой. — Но мне начал сниться сон. Я его выдумал. Я его анализировал. Придумывал много-много различных — не знаю, как бы это получше обозвать — сценариев, что ли? А что, если отец вовсе не умирал? Вдруг он просто потерял память и вообще не знает о том, что у него есть жена и сын? Или такой, например. Может быть, его жутко изувечили или он покрыт кошмарными ранами, и он не хочет возвращаться домой, чтобы не показать своего уродство — шрамы там, всякие, знаете… Или того хуже, ну, это — поганейшая из возможностей: предположим, что с ним, наоборот, все в порядке, но он просто не хочет возвращаться домой? Значит, он нас оставил, повернулся ко мне спиной, пустив мое детство на самотек.

Внезапно Хьюстон почувствовал, как к глазам подступили слезы. В горле запершило. Он схватился за тлеющий уголек сигареты, словно хотел уничтожить печаль, надеясь, что боль в сожженных пальцах отвлечет его от переживаний прошлого.

— Питер, — проговорила Симона нежно. Она встала и подошла к нему. Положила руки ему на плечи.

Его трясло, но он вдыхал в себя запах ее духов. Не в силах взглянуть на женщину.

— Я же говорил, — произнес он, крепко зажмуриваясь, — что дети очень изобретательны.

Ее руки крепче сжали его плечи.

— Так вы думаете, что ваш отец все еще жив? — От недоверия ее голос звенел, как новая струна. Но в нем звучало еще кое-что: невообразимый ужас.

— В свое время мальчик убрал свои детские фантазии в коробку вместе со старыми игрушками. Он наконец-то вырос. И вот теперь я узнаю, что отец не похоронен на том месте, которое указала мать, что Пьер де Сен-Лоран исчез, и черт побери! — мне до смерти хочется узнать, что здесь происходит! Если то, что мать рассказывала о могиле — правда, то что же ложь?! Сколько всего, что я принимал на веру, окажется вымыслом? Единственный человек, который в силах открыть правду — это Сен-Лоран, но некто так обеспокоен тем, чтобы мы его не отыскали, что уже дважды на меня покушались. Убили жену, и…

Голос Хьюстона сорвался. Симона притянула его к себе: он уткнулся лицом в ее живот и почувствовал, как она держит его, успокаивая.

Оба застыли, когда раздался стук в дверь.

Повернулись к двери. Удар погромче.

Симона прошла к дверям. Вытирая слезы, Хьюстон наблюдал за тем, как она распахивает створку. И напрягся.

Услышал голос старухи.

Симона что-то ответила. Затем снова голос старухи. И шаркающие шаги по лестнице.

Симона закрыла дверь.

— Говорит, что не даем ей спать.

Пит кивнул.

— Все понятно. Если со мной будет продолжаться истерика, то к завтрашнему дню меня можно будет спокойно выбрасывать в мусорное ведро.

101